Романы. Рассказы - Страница 131

131

— К чему ты это? — перебил его пожилой солдат из питерских рабочих.

— К тому, что очень уж мудрено устроен мир, одним достаются шишки, а другим пышки… Солдатики-то сидят в сырых окопах, мерзнут, вшей кормят, чтобы другие могли жить сытно и в тепле…

— После войны все изменится, — сказал один из солдат. — Не может несправедливость вечно продолжаться, — добавил он, помолчав.

— Как же, изменится, держи карман шире! Вернешься домой, если, конечно, жив останешься, все начнется сызнова, — сказал другой.

Вокруг печурки наступило тяжелое молчание. Люди, оторванные от дома, от родных, от привычной жизни, думали каждый о своем, но думы их, как и судьбы, были во многом схожи.

— Какой же выход? — нарушил наконец молчание пожилой солдат.

— Кончать войну — и айда по домам! Дел у нас и дома по горло, — сказал Забродин.

— А родную землю на поругание немцам оставить?

— Зачем? По ту сторону фронта тоже солдаты. Сказать им: братцы, так, мол, и так, давай кончать войну и марш до хауза. Они такие же горемыки, как и мы, поймут, — сказал Забродин…

Ночью Василию спалось плохо — из головы не выходили слова Забродина: «Кончай войну — и айда по домам». Почему бы и нет? Очень даже просто: если солдаты побросают винтовки, тогда и войне конец. В ту ночь Василий с тоской думал, как было бы хорошо вернуться домой, — хотя какой у него дом? Комнатенка, которую он снимал пополам с товарищем, да старая отцовская изба… Вспомнил он голубоглазую девушку с косичками… Звали ее Лидой. Они познакомились в библиотеке, потом стали встречаться — ходили по улицам Москвы или по аллеям Сокольников, держась за руки. Василию казалось тогда, что он и дня не проживет без Лиды, и неизвестно, чем бы кончилась его первая любовь, если б не война… Позже, во время гражданской войны, когда после ранения под Перекопом он вернулся в Москву, разыскать Лиду он не смог…

На высокой башне часы пробили семь. Василий словно проснулся, — пора возвращаться домой! Уже сидя в машине, он подумал о том, что Лиза знает о его мимолетной любви к девушке с косичками и, кажется, немножко ревнует. Так уж устроены женщины: они могут ревновать и к далекому прошлому, ничего не поделаешь!..

Несмотря на поздний час, в мастерской горел свет: мосье Ренар дожидался компаньона.

— Наконец-то вы вернулись! — приветствовал он Василия.

— Что-нибудь случилось?

— Случилось!.. Я получил заманчивое предложение и хочу обсудить его с вами. Солидная парижская фирма по продаже подержанных автомашин предлагает нам договор на капитальный ремонт пятидесяти машин в месяц и на текущий ремонт от десяти до двадцати. Кажется, мои мечты на пути к осуществлению!

— Боюсь, что с нашими скромными возможностями такие масштабы нам не по плечу.

— А почему нам не расширить дело? Имея солидный заказ, мы без труда добьемся банковского кредита, поставим дополнительное оборудование, наймем рабочих.

— Стоит ли рисковать? Сейчас по всей стране в делах застой. Залезем в долги и не выберемся…

— Удивляюсь я вам, мосье Кочек! К нам в руки плывет золотое дело, а вы отказываетесь! — Ренар говорил раздраженно, без обычного своего добродушия.

— Я не отказываюсь от предложения — я не враг себе, — мягко сказал Василий. — Я только призываю вас, Франсуа, реально взглянуть на вещи. Капитальный ремонт в наших условиях — недостижимая мечта, как бы мы ни расширяли мастерскую. Мы только потеряем свое доброе имя, да и заказчиков тоже. Давайте возьмемся на первых порах за легкий ремонт, за окраску. И не более восьми — десяти машин в месяц, и то при условии, что у нас будет дополнительно пять-шесть квалифицированных помощников и недостающее оборудование.

— Что ж, как ни обидно, боюсь, что вы правы! — сказал Ренар после недолгого раздумья. — Ну ничего, со временем слава о нас пойдет по всей Франции!

— Будем надеяться, — согласился Василий. — Как бы только при найме новых рабочих не пришлось нам столкнуться с профсоюзными деятелями. Эти канальи способны у человека душу вымотать!..

Василий понимал, что в маленьком городке делать ему больше нечего, разве что помогать толстяку Ренару сколотить солидный капитал и со временем стать заводчиком.

Он строил десятки планов переезда в столицу, но при серьезном анализе они рушились, как карточные домики. Как-то вечером, сидя в кресле у открытого окна, Василий отложил газету и сказал Лизе:

— Завтра поеду в Париж, разыщу Жана Жубера. Помнишь его?

— Конечно, помню. Как я могу забыть того, кто так восхищался моей игрой на рояле, да и мной, кажется, тоже…

— Вот-вот!.. Стоит, по-моему, попытаться сблизиться с ним и, может быть, при его помощи перебраться в Париж.

— Во всяком случае, ты ничем не рискуешь!

— Рано утром, как обычно, Василий пошел в мастерскую, проинструктировал мастера и, сев в свой «фиат», укатил в Париж. Там он легко разыскал рекламное бюро мосье Жубера — маленькую, убого обставленную контору.

— О… о, кого я вижу, — мосье Кочек! Какими судьбами? — Жубер поднялся навстречу Василию. — Рад, очень рад видеть вас в добром здоровье. Садитесь, садитесь вот сюда, — Жубер показал рукой на кресло рядом с письменным столом, — рассказывайте, как поживаете, что поделываете? Я часто вспоминаю вас и вашу прелестную жену.

Василий рассказал о себе и пригласил Жубера приехать к ним как-нибудь на воскресенье.

— У нас очень мило — уют, тишина. После Парижа вы отлично отдохнете. А какие добрые люди! Узнавая французов ближе, я становлюсь горячим патриотом Франции!..

131