Романы. Рассказы - Страница 214

214

— Мосье, вы напрасно боитесь меня!

Василий, не отвечая, нажал кнопку звонка и, когда вошла секретарша, сказал:

— Проводите, пожалуйста, этого господина. Если он пожелает, скажите кассиру, чтобы тот выдал ему десять франков!

Человек ушел, осторожно ступая по ковру, словно под его ногами было заминированное поле. А на душе у Василия остался скверный осадок: кому понадобилось подсылать к нему провокаторов?..

Наконец приехал курьер, и Василий получил от «отца» долгожданный ответ на свое письмо. Как и нужно было ожидать, «отец» высоко оценил то, что Василий имеет возможность поехать в Германию не просто бизнесменом, а представителем американской нефтяной компании. «Ты даже представить себе не можешь, как это здорово и какие перспективы откроет перед тобой это представительство для работы в фашистской Германии», — писал он. Он не торопил Василия с отъездом в Берлин. «Не спеши, ликвидируй свое дело по всем правилам, чтобы не понести убытков. Перед отъездом поговори по душам и в возможных пределах откровенно с Борро и со своими друзьями по теннисному клубу — Маринье и де ла Граммоном, чтобы в случае особой нужды можно было на них опереться…» И опять — ни слова об отпуске или поездке домой, хотя бы на короткое время…

Ночью 30 июня 1934 года, названной современниками ночью «длинных ножей», Гитлер беспощадно расправился со своими противниками внутри фашистской партии во главе с Ремом. В эту ночь по приказу Гитлера было убито свыше тысячи излишне честолюбивых нацистов, в их числе — генерал Шлейхер. Спустя несколько дней после этих кровавых событий Гитлер, выступая по радио, цинично объяснил немцам причину «чистки» 30 июня:

«…Рем проводил свою личную политику, он хотел организовать мое убийство, и заговор был подготовлен. 1 июля в 16 часов 30 минут отряды штурмовиков должны были овладеть Берлином… Я покарал бунтовщиков. Как представитель германского народа, я имею право единолично вершить суд, приговор которого не подлежит обжалованию. Я приказал уничтожить заговорщиков, как это всегда делалось во все времена. Я отдал приказ расстреливать!..»

Всем стало ясно, что Гитлер и его ближайшее окружение не остановятся ни перед чем для достижения своих целей. Это понял и австрийский канцлер Дольфус. Он хотел было уехать из Австрии, но не успел, — 25 июля его убили.

К Василию прибежал взволнованный Сарьян и рассказал ему подробности этого очередного злодеяния нацистов.

— Четверо убийц ворвались в кабинет Дольфуса, предложили ему подать в отставку — «в целях достижения умиротворения и восстановления согласия» — и передать свои полномочия фон Ринтелену, доверенному лицу Гитлера. Убийцы пытались заставить канцлера выступить по радио — оповестить страну о принятом решении, отдать приказ войсковым частям, сосредоточенным перед зданием, разойтись. Они дали Дольфусу пять минут на размышление. Когда время истекло и канцлер по-прежнему ответил категорическим отказом, его тут же сразили пули… Дольфус, в известной мере, стал жертвой своей собственной политической игры, — сказал в заключение Сарьян. — Это по его инициативе были созданы хеймеры, вооруженные отряды реакции, и при их помощи были разгромлены все демократические партии и организации, утоплены в крови вооруженные выступления венских рабочих. Я глубоко убежден, что такая участь ожидает всех непоследовательных политиков; в наши дни нельзя бороться с фашизмом, не опираясь на демократические силы нации!

Василий замечал, как под влиянием событий, охватывающих весь мир, зрели политические убеждения Сарьяна, как он из либерального интеллигента становился настоящим антифашистом. Это стало особенно ясно накануне марсельской трагедии…

К концу 1934 года под руководством престарелого, многоопытного министра иностранных дел Барту внешнеполитические позиции Франции значительно укрепились. Растерянность первых дней после захвата власти в Германии Гитлером уступила место активным действиям. Восточный Локарно — детище Барту — начинает давать первые плоды, особенно после вступления СССР в Лигу наций.

Гитлер, провозглашенный недавно фюрером и приступивший к реорганизации немецкой армии, был явно обеспокоен успехами внешней политики Франции и пытался принимать контрмеры. Прежде всего он укрепил контакты с Италией и Испанией, в которой назревала гражданская война. Нацисты переходят к своему излюбленному приему — террору в отношении неугодных политических деятелей соседних государств. На этот раз очередная жертва — югославский король Александр, а следом — воинственный министр Франции Барту…

Однажды Сарьян вернулся к себе домой значительно позже обычного, и Василий услышал его разговор с женой.

— Жаннет, мне совершенно необходимо срочно поговорить с Кочеком по неотложному делу!

— А если они уже спят? Неужели нельзя подождать до утра?

— Я видел в их окнах свет. Все-таки попробую…

— Дело твое!..

Сарьян, поднявшись на второй этаж, тихонько постучал к Василию.

— Вы не спите?

— Нет, нет, заходите, пожалуйста! — Василий открыл дверь.

— Извините за позднее вторжение… Мне необходимо поговорить с вами.

Василий провел журналиста к себе в кабинет.

— Вы, конечно, слышали, что по приглашению французского правительства к нам приезжает король Югославии Александр для ведения переговоров о союзе, — сказал Сарьян, устало опустившись в кресло.

— Да, читал об этом в газетах.

— Вам известно также, что король Александр — один из злейших врагов фашистской Германии и Гитлер считает, что его нужно непременно убрать, как убрали Дольфуса, чтобы ни в коем случае не допустить сближения Югославии с Францией.

214