Романы. Рассказы - Страница 73

К оглавлению

73

Так называемые «защитники армян» — англичане и американцы — делали вид, что ничего не замечают, а когда поднимался глухой ропот против произвола властей, они твердили, что не вмешиваются во внутренние дела Турции и что армяне или греки, не желающие жить в Турции, могут уехать в Африку, Бразилию или Австралию. Были даже созданы комитеты по размещению армян-беженцев. Эти комитеты под видом благотворительности вербовали дешевую рабочую силу. Опять вереницы бездомных беженцев толпами бродили по чужбине в поисках крова и пищи.

Дашнаки из кожи лезли, уговаривая армян выехать в колонии; они, потеряв всякий стыд, доказывали, что отправку несчастных людей в далекие края, на чужбину, нужно рассматривать как благодеяние великих держав в отношении армянского народа. Дашнакские комитеты Стамбула превратились в конторы по найму даровой рабочей силы для плантаторов Австралии, Бразилии и Южно-Африканского Союза.

В типографии работы становилось все меньше и меньше. Многие газеты больше не выходили, другие уменьшили тираж. Рабочую неделю сократили до четырех дней; и это не помогло — часовую плату снизили на одну треть. Но Мушегу и Каро некуда было деваться, и они остались жить у Мурада.

— Очень не хотелось бы стеснять вас. Наверное, вам тоже туго приходится, но ничего другого придумать не можем, — сказал смущенно Мушег. — Правда, после закрытия детского дома нам предложили ехать в Бразилию или Австралию, но нам стало как-то страшно… Ведь это тоже чужие, незнакомые края.

— И правильно сделали, что не поехали, — одобрил их Качаз. — По всему видать, что нам недолго осталось здесь жить. Тронемся все вместе. Вместе — крепче.

Глава шестая
Произвол

Снова полуголодная жизнь. Заработка Мурада и Качаза едва хватало им самим, а сейчас приходилось кормить еще ребят. Вчетвером жить в маленькой комнате тоже было неудобно, и, чтобы как-то устроиться, пришлось выбросить кровати и всем спать на полу. О работе для ребят и думать не приходилось, — армян никуда не принимали, даже уцелевшие армяне, хозяева предприятий, старались нанимать лишь турок, чтобы выслужиться перед властями.

Еще в детском доме учитель музыки обнаружил у Мушега хороший слух, его начали обучать игре на флейте, и он успел научиться кое-что играть. Особенно удавались ему народные мелодии. И сейчас по вечерам, когда собирались все товарищи, он доставал из футляра свою флейту и играл все, что знал. В такие часы двери всех комнат в коридоре открывались настежь, и жильцы, слушая игру Мушега, хвалили его.

Однажды вечером, возвращаясь с работы, Качаз услышал знакомые звуки флейты. В порту, около дверей кабака, Мушег, закинув голову, играл на флейте. Рядом с ним, держа кепку в руках, стоял бледный Каро. Вид у обоих был жалкий, растерянный. Пьяные матросы и рабочие порта, проходя мимо них, бросали в кепку Каро мелкие монеты.

У Качаза сжалось сердце: его любимые товарищи, способный, начитанный Мушег и маленький Каро, как нищие, собирают подаяние у дверей кабака.

— Хватит, кончай! — сказал Качаз как можно мягче.

Мушег послушно прекратил игру и пошел рядом, а Каро поплелся сзади.

— Зачем вы это сделали? — спросил Качаз, глядя прямо в глаза Мушегу.

— Что же нам оставалось делать? — начал оправдываться Мушег. — Работы никакой нет. Мы же видим, что тебе и Мураду нелегко приходится, вот и решили подрабатывать, как можем.

— Нет, Мушег, таким путем подрабатывать не годится. Ты сам понимаешь, что это нехорошо.

— А что тут плохого? — вмешался удивленный Каро. Он непонимающе смотрел на Качаза и, казалось, даже обиделся на него.

— Неужели мы дойдем до такой жизни, что будем протягивать руку прохожим на улице?

— Мы же не даром! Мушег им играл.

— Это все равно.

Пришел с работы Мурад. Выслушав от Качаза эту историю, он опустил голову.

— Проклятущая наша жизнь! — прошептал он со злостью.

— Что же нам делать? — дрожащим голосом спросил Мушег.

— Уедем! — ответил Мурад.

— Куда мы уедем? Кто нас ждет?

— В Россию, в Советскую Армению! — твердо заявил Мурад.

Он уже давно думал об этом и сейчас поделился своими соображениями с друзьями.

Ребята навели справки и подали прошение в полицию с просьбой выдать им паспорта для выезда в Россию. В ожидании ответа они начали изучать русский язык.

Ответа от полиции все не было. Мурад раза два ходил туда и пытался выяснить, в чем дело, но каждый раз чиновник грубо его обрывал:

— Когда нужно будет, тогда и сообщим. Ждите.

Узнав от Мурада, что они собираются в Советскую Россию, Исмаил отозвал его в сторону и протянул книжку.

— Только никому не показывай — мигом в полицию угодишь. Почитайте дома, это вам полезно.

Переплетчик Тефик долго тряс руку Мурада и, вздохнув, сказал:

— Завидую тебе и твоим товарищам. Вы счастливцы: поедете в Советскую Россию и своими глазами увидите, как там рабочие налаживают первое в мире государство труда. — И, задумавшись немного, он добавил: — Ничего, Мурад, мы еще встретимся. Вот свернем шею нашим буржуям и националистам, и у нас в Турции восторжествует свобода и справедливость, тогда и ты приезжай снова к нам, чтобы опять работать вместе с нами.

Мурад был тронут сочувствием Тефика. Дома он показал товарищам книгу, полученную от Исмаила.

На обложке ее крупными буквами было написано: «Манифест Коммунистической партии».

Юношам трудно было разбираться в глубоких политических, исторических и философских мыслях, заложенных в каждой строчке этой чудесной книги. Они напрягали все внимание, чтобы ее понять. Мурад по нескольку раз читал непонятные места. Но были строчки, а иногда и целые страницы, которые они не только понимали, но им казалось, что эти слова написаны специально для них.

73